![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Аннотация: Статья подготовлена на материале карельской мифологической прозы, хранящейся в архивах Карелии и Финляндии. Хозяйки карельской бани предстают перед человеком в аморфном, зооморфном и антропоморфном видах. В работе рассматриваются визуальные и функциональные коды нескольких антропоморфных представителей банных хозяек: kylynemandy (хозяйка бани), kylynakku (банная женщина), kylyboaboi (банная бабушка) и Jaga–mummo (Яга–баба).
А. Пластов. "Весна. В бане"
Баня у карелов считалась сакральным локусом и являлась неким семейно–родовым святилищем. В народном представлении она была населена духами–хозяевами. В них глубоко верили, почитали и прибегали к их помощи в трудные (например болезнь) и наиболее ответственные (например лиминальные: рождение, свадьба) периоды жизни.
Культ банных духов–хозяев ярче всего сохранился в мифологических рассказах и заговорах.
Хозяева бани различаются по гендерной и возрастной принадлежности. В некоторых случаях указывается и на «социальную» характеристику. «В это я верю, это может быть правдой! Оба есть! В бане есть хозяин и хозяйка, и дети, и слуги, и рабы! В бане много народу! Поди знай, какие они – не видим ведь. Они не на виду, где–то там сидят, в каком углу?!».
Банные хозяйки могут появляться перед человеком в аморфном, зооморфном и антропоморфном видах. В статье будут рассмотрены только антропоморфные образы.
Хозяек бани карелы чаще всего называют kylynemandy. У карелов–ливвиков встречаются упоминания о банной бабушке–kylyboaboi. Ею чаще всего пугали детей. Когда ребенок плакал в бане, говорили: «Смотри, банная бабушка придет!» И он замолкал. У тверских карел, подвергшихся большему влиянию русской традиции, бытовало несколько иное название, вероятно, того же самого образа. Во всяком случае, с аналогичной функцией. Это одноногая Яга–баба (Jaga–mummo), котoрая живет на поле и в бане. Когда ржаное поле начинает цвести, тогда пугали детей: «Не ходите на поле, там вас Яга–баба напугает. В поле много Яг–баб!» Также пугали детей, когда шли в баню: «Не ходите одни в баню, там Яги–бабы!».
С современной точки зрения в этом можно усмотреть чисто утилитарное значение, воспитательную функцию для детей: запретить им топтать зерновые или баловаться в бане. Но с мифологической точки зрения корни гораздо глубже. Некогда баня, возможно, являлась местом инициации, перехода девочек в статус девушек, мальчиков – в юношей. Цветущее ржаное поле – также одно из сакральных мест, на котором проводился обряд поднятия лемби, когда девушка в магическую ночь перед Ивановым днем каталась по росистому полю, приобщаясь тем самым к плодородной силе матери–земли.
В образе Яги–бабы, живущей и в бане, и в поле, прослеживается связь с некоей Праматерью, возможно, матерью землей. Как следует из мифологических рассказов, хозяйка земли (moaema) живет и в карельской бане.
Примечательно, что встреча с Яга–бабой наиболее опасна во время цветения ржи. Переломные моменты в природе, как и лиминальные в жизни человека, наиболее опасны, в эти периоды границы между мирами наиболее зыбки и легче всего преодолимы. Например, карелы считали, что время, когда весной начинают проклевываться листочки, и осеннее разноцветье – это «несчастное время onnetoi aigu», потому что именно тогда человека чаще всего уносит леший.
Образ банной Яги–бабы (Jaga–mummo), скорее всего, заимствован из русских сказок. В них Баба–Яга – одноногая (костеногая) слепая старуха с огромными грудями. «Связь с дикими зверями и лесом позволяет выводить ее образ из древнего образа хозяйки зверей и мира мертвых. Вместе с тем такие атрибуты Бабы–Яги, как лопата, которой она забрасывает детей в печь, согласуются с обрядовой интерпретацией сказок о ней как о жрице в обряде посвящения подростков».
В карельском фольклоре параллелями к русской Бабе–Яге могут выступать сказочная Сюоятар и эпическая старуха Хийси. Первая – злая уродливая колдунья с большими грудями, живущая в лесу. Ее дети – это лягушки и ящерицы, существа, связанные с подземным миром; они чаще всего появляются в эпизодах, когда «невинногонимая героиня» моет их в бане. Вторая – хозяйка лесного царства Хийтолы, часто выступающего как параллелизм к царству мертвых Манале–Туонеле. Как и избушка Бабы–Яги, Хийтола огорожена кольями, на которые нанизаны черепа.
Культ банных духов–хозяев ярче всего сохранился в мифологических рассказах и заговорах.
Хозяева бани различаются по гендерной и возрастной принадлежности. В некоторых случаях указывается и на «социальную» характеристику. «В это я верю, это может быть правдой! Оба есть! В бане есть хозяин и хозяйка, и дети, и слуги, и рабы! В бане много народу! Поди знай, какие они – не видим ведь. Они не на виду, где–то там сидят, в каком углу?!».
Банные хозяйки могут появляться перед человеком в аморфном, зооморфном и антропоморфном видах. В статье будут рассмотрены только антропоморфные образы.
Хозяек бани карелы чаще всего называют kylynemandy. У карелов–ливвиков встречаются упоминания о банной бабушке–kylyboaboi. Ею чаще всего пугали детей. Когда ребенок плакал в бане, говорили: «Смотри, банная бабушка придет!» И он замолкал. У тверских карел, подвергшихся большему влиянию русской традиции, бытовало несколько иное название, вероятно, того же самого образа. Во всяком случае, с аналогичной функцией. Это одноногая Яга–баба (Jaga–mummo), котoрая живет на поле и в бане. Когда ржаное поле начинает цвести, тогда пугали детей: «Не ходите на поле, там вас Яга–баба напугает. В поле много Яг–баб!» Также пугали детей, когда шли в баню: «Не ходите одни в баню, там Яги–бабы!».
С современной точки зрения в этом можно усмотреть чисто утилитарное значение, воспитательную функцию для детей: запретить им топтать зерновые или баловаться в бане. Но с мифологической точки зрения корни гораздо глубже. Некогда баня, возможно, являлась местом инициации, перехода девочек в статус девушек, мальчиков – в юношей. Цветущее ржаное поле – также одно из сакральных мест, на котором проводился обряд поднятия лемби, когда девушка в магическую ночь перед Ивановым днем каталась по росистому полю, приобщаясь тем самым к плодородной силе матери–земли.
В образе Яги–бабы, живущей и в бане, и в поле, прослеживается связь с некоей Праматерью, возможно, матерью землей. Как следует из мифологических рассказов, хозяйка земли (moaema) живет и в карельской бане.
Примечательно, что встреча с Яга–бабой наиболее опасна во время цветения ржи. Переломные моменты в природе, как и лиминальные в жизни человека, наиболее опасны, в эти периоды границы между мирами наиболее зыбки и легче всего преодолимы. Например, карелы считали, что время, когда весной начинают проклевываться листочки, и осеннее разноцветье – это «несчастное время onnetoi aigu», потому что именно тогда человека чаще всего уносит леший.
Образ банной Яги–бабы (Jaga–mummo), скорее всего, заимствован из русских сказок. В них Баба–Яга – одноногая (костеногая) слепая старуха с огромными грудями. «Связь с дикими зверями и лесом позволяет выводить ее образ из древнего образа хозяйки зверей и мира мертвых. Вместе с тем такие атрибуты Бабы–Яги, как лопата, которой она забрасывает детей в печь, согласуются с обрядовой интерпретацией сказок о ней как о жрице в обряде посвящения подростков».
В карельском фольклоре параллелями к русской Бабе–Яге могут выступать сказочная Сюоятар и эпическая старуха Хийси. Первая – злая уродливая колдунья с большими грудями, живущая в лесу. Ее дети – это лягушки и ящерицы, существа, связанные с подземным миром; они чаще всего появляются в эпизодах, когда «невинногонимая героиня» моет их в бане. Вторая – хозяйка лесного царства Хийтолы, часто выступающего как параллелизм к царству мертвых Манале–Туонеле. Как и избушка Бабы–Яги, Хийтола огорожена кольями, на которые нанизаны черепа.
Интересный образ, сопоставимый с банной Jaga–mummo, появляется в южно–карельских эпических песнях о сватовстве. Некая Игя–баба (Iga–buaboi) выступает в роли хранительницы подвенечного платья невесты, на поиски которого «за девять морей» отправляется жених кузнец Илмойллине. Игя–баба проглатывает его, заставив сплясать на ее языке. В ее утробе он делает кузницу, выковывает нож, распарывает живот и выбирается наружу. Имя героини можно перевести на русский язык как Баба Жизнь, Баба Вечность. Это некая могущественная вершительница судеб, ткущая не только подвенечное платье, но и полотно жизни. Кузнецу необходимо побывать в ее утробе прежде, чем приобрести новый статус самостоятельного женатого мужчины.
Появляется хозяйка бани kylynemandy и в образе женщины в белом, топящей баню. В этих сюжетах она занимается той же работой, которую делали женщины в мире людей. Но белые одежды подчеркивают, во–первых, «иномирность» существа, а во–вторых, ее позитивный настрой в восприятии человека. В данном случае, возможно, белый цвет можно трактовать и как практически прозрачность- призрачность, бестелесность, близость к приведениям.
Припозднившись, можно было увидеть парящуюся в бане женщину (kylynakku). В одной из быличек карелов–людиков рассказывается, как мать забыла в бане что–то из детской одежды и через некоторое время пошла забирать. Она открыла дверь, а там – женщина (akk) моется на лавке. Мать тихонько дверь прикрыла и произнесла: «Мойся с благословением!» Этот сюжет наглядно показывает, что люди относились к бане как к семейно–родовому святилищу. Банных духов–хозяев они не противопоставляли себе, считая, что они так же, как люди, находятся под покровительством Бога и им также требуется Божье благословение.
В народных представлениях иной мир и мир человека во многом близки, а точнее – зеркальноподобны. У банных духов тоже есть семьи, в бане иногда видят их детей. «Еще и в бане есть. В бане тоже показывается. Я как пришла из детсада (с работы. – И. Л.) домой, в Подужемье, мама говорит: “Иди в баню! Уже все помылись!”. Я пошла. Я пошла, лампа была. Я как открыла дверь, помню, фуфаечка на мне наброшена. Поставила эту лампу. Вот так скамеечка (вот можешь ты представить, я еще молодая была), и как будто лежит ребеночек. Точно ребенок лежит, кажется мне. Я тогда так испугалась! Темно, а я с лампой пришла… Пришла я домой: “Мама, я боюсь мыться, мне кажется, что на скамейке ребеночек”» . В рассказе подчеркивается обыденность происходящей в бане ночной жизни. Согласно правилу зеркальности иного мира, ночь в человеческом понимании – это день для иномирных представителей.
Появляется хозяйка бани kylynemandy и в образе женщины в белом, топящей баню. В этих сюжетах она занимается той же работой, которую делали женщины в мире людей. Но белые одежды подчеркивают, во–первых, «иномирность» существа, а во–вторых, ее позитивный настрой в восприятии человека. В данном случае, возможно, белый цвет можно трактовать и как практически прозрачность- призрачность, бестелесность, близость к приведениям.
Припозднившись, можно было увидеть парящуюся в бане женщину (kylynakku). В одной из быличек карелов–людиков рассказывается, как мать забыла в бане что–то из детской одежды и через некоторое время пошла забирать. Она открыла дверь, а там – женщина (akk) моется на лавке. Мать тихонько дверь прикрыла и произнесла: «Мойся с благословением!» Этот сюжет наглядно показывает, что люди относились к бане как к семейно–родовому святилищу. Банных духов–хозяев они не противопоставляли себе, считая, что они так же, как люди, находятся под покровительством Бога и им также требуется Божье благословение.
В народных представлениях иной мир и мир человека во многом близки, а точнее – зеркальноподобны. У банных духов тоже есть семьи, в бане иногда видят их детей. «Еще и в бане есть. В бане тоже показывается. Я как пришла из детсада (с работы. – И. Л.) домой, в Подужемье, мама говорит: “Иди в баню! Уже все помылись!”. Я пошла. Я пошла, лампа была. Я как открыла дверь, помню, фуфаечка на мне наброшена. Поставила эту лампу. Вот так скамеечка (вот можешь ты представить, я еще молодая была), и как будто лежит ребеночек. Точно ребенок лежит, кажется мне. Я тогда так испугалась! Темно, а я с лампой пришла… Пришла я домой: “Мама, я боюсь мыться, мне кажется, что на скамейке ребеночек”» . В рассказе подчеркивается обыденность происходящей в бане ночной жизни. Согласно правилу зеркальности иного мира, ночь в человеческом понимании – это день для иномирных представителей.
Но в исключительных случаях, если пойти в баню очень поздно и нарушить уединение хозяйки, то она может и убить посетителя вне зависимости от его пола. «Одна женщина пошла поздно, там в бане ее и разорвала. Рассказывали такое, так. Правда это, хозяйка бани разорвет!».
Во многих мифологических рассказах хозяйка бани насылает болезни на человека, если тот нарушил какие–либо табу. Это одна из основных ее функций. В одной из быличек рассказчица говорит, что однажды после бани у нее на ноге образовались водянистые волдыри: «вода все сочится из них, уже два больших отверстия появилось в ноге». Наконец, ей дали направление в Петрозаводск на операцию: «ногу отрезать». Мать ей говорит: «Наташенька, не подумала ли ты чего (плохого. – И. Л.)?» И тут рассказчица вспомнила, что она мылась в бане, стоя на коленках, поскользнулась и «в шутку» выругалась матом: «Глянь–ка, ты, черт!» Вот от этого нога и заболела. После того как она сходила просить прощения у хозяев, к ней во сне пришла сама хозяйка бани. Это была старуха в черных одеждах с седой головой. Она растолкала ее в кровати и говорит: «Иди, вымой ногу, нога грязная!». И только после этого женщина пошла на поправку. Седовласость в данном случае подчеркивает, что хозяйка бани kylynemandy является носительницей многовековой мудрости первопредков. А черные одежды могут говорить о негативном отношение духов к проступкам человека, который нарушил запреты, или о принадлежности банной хозяйки миру мертвых. Нарушение вербальных границ (мат) привело к болезни. Духовная и материальная сферы, согласно архаичному мировоззрению карелов, взаимосвязаны: произнесение матерных слов навлекает реальный недуг в ноге.
В другой быличке у рассказчицы тоже «нога заболела, сначала немного, потом больше и больше, не могу ни вытянуть ногу, ни наступить». Мать велела ей «прощения попросить у хозяев и хозяек бани». После выполненного ритуала «вижу во сне: как будто бы приходит женщина. А я узнала – это старуха из поселка: черная юбка надета, на подоле юбки две белые каемки.А сама думаю: кто это к нам пришел, если у нас двери заперты. И пришла, рядом с моей койкой села и говорит мне: “Ты меня чуть не обожгла! Если бы обожгла, попомнила бы!”. И правда, вода была горячая! А холодная вода у меня не была принесена. Той водой помылась. А потом как проснулась ночью, думаю: правда, это была хозяйка бани kylynemandy!»
Таким образом, в карельской мифологии банные хозяйки часто предстают в антропоморфном виде.
Практически всегда это взрослые или даже старые женщины: kylynemandy (хозяйка бани), kylyn akku (банная женщина), kylyboaboi (банная бабушка) и Jaga .Они охраняют границы бани и все банное пространство, строго следят за соблюдением всех табу и законов, предписанных человеку при посещении данного сакрального локуса. В случае необходимости они наказывают людей, нарушивших запреты, насылая на них болезни или даже карая смертью. В заклинательной поэзии появляются образы молодых банных хозяек или посетительниц бани, которые отсутствуют в мифологических рассказах, например Sanervatar (Дева Слова) и Neitsyt Muarie (Дева Мария). Их, чаще всего, призывают в качестве помощниц во время лечения того или иного недуга.
(с)
Во многих мифологических рассказах хозяйка бани насылает болезни на человека, если тот нарушил какие–либо табу. Это одна из основных ее функций. В одной из быличек рассказчица говорит, что однажды после бани у нее на ноге образовались водянистые волдыри: «вода все сочится из них, уже два больших отверстия появилось в ноге». Наконец, ей дали направление в Петрозаводск на операцию: «ногу отрезать». Мать ей говорит: «Наташенька, не подумала ли ты чего (плохого. – И. Л.)?» И тут рассказчица вспомнила, что она мылась в бане, стоя на коленках, поскользнулась и «в шутку» выругалась матом: «Глянь–ка, ты, черт!» Вот от этого нога и заболела. После того как она сходила просить прощения у хозяев, к ней во сне пришла сама хозяйка бани. Это была старуха в черных одеждах с седой головой. Она растолкала ее в кровати и говорит: «Иди, вымой ногу, нога грязная!». И только после этого женщина пошла на поправку. Седовласость в данном случае подчеркивает, что хозяйка бани kylynemandy является носительницей многовековой мудрости первопредков. А черные одежды могут говорить о негативном отношение духов к проступкам человека, который нарушил запреты, или о принадлежности банной хозяйки миру мертвых. Нарушение вербальных границ (мат) привело к болезни. Духовная и материальная сферы, согласно архаичному мировоззрению карелов, взаимосвязаны: произнесение матерных слов навлекает реальный недуг в ноге.
В другой быличке у рассказчицы тоже «нога заболела, сначала немного, потом больше и больше, не могу ни вытянуть ногу, ни наступить». Мать велела ей «прощения попросить у хозяев и хозяек бани». После выполненного ритуала «вижу во сне: как будто бы приходит женщина. А я узнала – это старуха из поселка: черная юбка надета, на подоле юбки две белые каемки.А сама думаю: кто это к нам пришел, если у нас двери заперты. И пришла, рядом с моей койкой села и говорит мне: “Ты меня чуть не обожгла! Если бы обожгла, попомнила бы!”. И правда, вода была горячая! А холодная вода у меня не была принесена. Той водой помылась. А потом как проснулась ночью, думаю: правда, это была хозяйка бани kylynemandy!»
Таким образом, в карельской мифологии банные хозяйки часто предстают в антропоморфном виде.
Практически всегда это взрослые или даже старые женщины: kylynemandy (хозяйка бани), kylyn akku (банная женщина), kylyboaboi (банная бабушка) и Jaga .Они охраняют границы бани и все банное пространство, строго следят за соблюдением всех табу и законов, предписанных человеку при посещении данного сакрального локуса. В случае необходимости они наказывают людей, нарушивших запреты, насылая на них болезни или даже карая смертью. В заклинательной поэзии появляются образы молодых банных хозяек или посетительниц бани, которые отсутствуют в мифологических рассказах, например Sanervatar (Дева Слова) и Neitsyt Muarie (Дева Мария). Их, чаще всего, призывают в качестве помощниц во время лечения того или иного недуга.
(с)
